Сукно

[Yemaja]

Сукно было хорошо известно в России задолго до проникновения в страну европейских текстильных технологий, то есть до реформ Петра I. Позднее, когда распространились неизвестные прежде сорта суконных тканей, русское слово «сукно» соседствовало с заимствованным «драпом». Для нас важно, что заимствованное название относилось лишь к более тяжелым или более легким типам сукна, а исстари известные материи по-прежнему обозначались словом «сукно».
В театральном быту хорошо известно выражение «играть в сукнах», то есть без выстроенных декораций, на фоне мягких кулис и драпировок. В XIX веке этот прием был вызван к жизни пластическими свойствами сукна, но на современной сцене для этой цели могут использоваться любые другие новые материалы.
Что же такое сукно?
Это шерстяная ткань полотняного переплетения с последующим валянием и отделкой. Процесс изготовления сукна включает много операций. Сначала готовится пряжа: шерсть тщательно промывается и обезжиривается; затем треплется и прочесывается; прядется. Затем ткань валяют, еще раз промывают и окрашивают. После окраски сукно ворсят и стригут. Лишние ворсинки, так называемый мертвый волос, вычищается щетками, и очищенное сукно прессуется. Только после всех одиннадцати операций сукно готово к продаже. Нарушение технологии хоть в одной операции может отразиться на качестве ткани, прежде всего на ее носкости. Поновление сукна, бывшего в употреблении и отчасти утратившего свой ворс, производили, подвергнув его еще раз ворсованию по вытертым местам.
Выбор сукна в лавке представлял собой целый ритуал. Сукно обнюхивали, оглаживали, пробовали «на зуб» и растягивали руками, прислушиваясь к издаваемому звуку. Вот как описывают определение качества сукна товарные справочники прошлого века: «Хорошее сукно, по наружному виду, должно быть на ощупь мягко, плотно, крепко, издавать при отрывистом протягивании между пальцами и на разрыв звонкий звук и треск; не издавать сального запаха (признак худо промытого сукна); чтобы при глажении сукна рукою не ощущалось бы чего колючего и грубого на ощупь» .
Вспомним, как выбирал сукно герой гоголевской «Шинели»: «В первый же день он отправился вместе с Петровичем в лавки. Купили сукна очень хорошего - и не мудрено, потому что об этом думали еще за полгода прежде и редкий месяц не заходили в лавки применяться к ценам: зато сам Петрович сказал, что лучше сукна и не бывает».
У читателей «Шинели» упоминание о посещении суконной лавки должно было вызывать четкое представление, яркий пластический образ, так как постоянно представлялась возможность видеть покупку сукна со всеми необходимыми манипуляциями. Особенно важным событием в жизни Башмачкина в течение многих месяцев было именно посещение лавки, со всеми тревогами и волнениями маленького человека, не имеющего возможности сделать ошибку.
Сцену выбора сукна Гоголь описывает и во втором томе «Мертвых душ», когда заставляет Чичикова покупать сукно «наваринского дыму с пламенем»: «Могу сказать, что получите первейшего сукна, лучше которого только в просвещенных столицах можно найти. Малый! подай сукно сверху, что за тридцать четвертым номером. Да не то, братец! Что ты вечно выше своей сферы, точно пролетарий какой! Бросай его сюда. Вот суконцо! - И, разворотивши его с другого конца, купец поднес Чичикову к самому носу, так что тот мог не только погладить рукой шелковистый лоск, но даже и понюхать».
А теперь посмотрим, какое применение находили в быту такие сорта сукна, которые не были прежде известны в России, например драп - плотное тяжелое двойное сукно как из чисто шерстяной пряжи, так и с утком из хлопчатобумажной нити. Тяжелые сукна из двойных основ и утков применялись только для шитья верхнего мужского и женского платья. Поэтому комизм в литературном произведении мог создаваться при сопоставлении несовместимых в какой-то ситуации тканей. Такой прием использован А.Ф.Вельтманом в повести «Сердце и думка».
«Ай! - вскрикнула опять девица и заметалась во все стороны... видит, идет мимо ее молоденькая девушка в манто из drap-royal, с блестящими цветами, в дымковой роскошной шляпке, обшитой рюшем из шелкового тюля.
- Ах, если б я была на ее месте! - подумала она. Смотрит... Ух!.. точно как будто перелились все ее чувства из сарафана в манто из drap-royal, и на душе стало легко».
Кроме drap-royal существовали и другие сорта: drap d'or, drap d'argant, drap de Sedan и др.
Хорошо была известна в XIX веке ткань под названием «драдедам». В буквальном переводе с французского это слово означает «дамское сукно». Но в России ткань драдедам отнюдь не являлась признаком щегольства и изящества. Это один из самых дешевых видов сукна, который был особенно распространен в среде городской бедноты. Упоминание о драдедамовом платке встречаем в «Преступлении и наказании» Достоевского:
«Ни словечка при этом не вымолвила, хоть бы взглянула, а взяла только наш большой драдедамовый зеленый платок (общий такой у нас платок есть, драдедамовый), накрыла им совсем голову и лицо и легла на кровать, лицом к стенке, только плечики да тело все вздрагивают».
Обычно при комментировании «Преступления и наказания» ссылаются на воспоминания А.Г.Сниткиной-Достоевской о том, что ее поразил большой зеленый платок на женщине, отворившей ей дверь, когда она первый раз пришла в дом писателя, - она сразу вспомнила зеленый драдедамовый платок из романа . Однако этот платок не только реалия из быта самого писателя, он может восприниматься и как сознательно использованная художественная деталь, имеющая определенное социальное значение.
Словари середины XIX века трактовали термин «драдедам» следующим образом: «Шерстяная ткань тоньше сукна и не так как оно прочная» .
Автор широко известной «Художественной энциклопедии» прошлого века Ф.И.Булгаков еще точнее определяет значение этого слова: «Шерстяная материя, сходная с сукном, но менее его прочная и дешевле» .
Как признак бедности драдедам встречается у многих писателей. Н.А.Некрасов, например, писал: «В углу подле двери сидела старушонка в медных очках, одетая в ветхий драдедамовый салоп, она тяжко вздыхала» («Повесть о бедном Климе»).
«Драдедамовый салоп» может служить примером социальной характеристики и имущественного положения человека. Именно так характеризует облик случайного прохожего в «Записках замоскворецкого жителя» Островский, используя выражение «купчиха в драдедамовом салопе».
На страницах «Преступления и наказания» драдедам встречается много раз. В «ветхом драдедамовом бурнусике, сшитом ей, вероятно, два года назад», увидел Раскольников сестру Сони - Полю Мармеладову.
Достоевскому костюм важен для эмоциональной окраски действия. Сравним описание костюма случайно увиденной Раскольниковым уличной певицы и повторение этого описания в рассказе о Соне Мармеладовой (сцена смерти Мармеладова).
Первый эпизод: «...девушке, лет пятнадцати, одетой как барышня, в кринолине, в мантильке, в перчатках и соломенной шляпке, с огненного цвета пером; все это было старое и истасканное».
Второй эпизод: «...забыв и о своем перекупленном из четвертых рук шелковом, неприличном здесь, цветном платье с длиннейшим и смешным хвостом, и необъятном кринолине, загородившем всю дверь, и о светлых ботинках, и об омбрельке... и о смешной соломенной круглой шляпке с ярким огненного цвета пером».
Нелепость старого и истасканного наряда уличной певицы усилена при описании костюма Сони - кринолин становится необъятным, соломенная шляпка смешной, и украшена она не просто огненным, а ярко-огненным пером, и т.д. Костюм как бы объединяет многие женские судьбы, обобщает образы женщин, обреченных самой жизнью.
Уже писатели XIX века видели в драдедамовом платке некий символ. А.И.Эртель ввел его в свой роман «Гарденины». Одна из героинь этого романа читает случайно попавшую ей в руки книжку: «Книга оказалась старая - „Русский вестник" за 1866 год - и в ней та глава известного романа, где герой встречается в погребке с пропойцей-чиновником, слушает его потрясающий рассказ».
Затем Зое (героине Эртеля) снится страшный сон: «И увидела на себе оборванное платье - грязный шлейф, помятые цветы, увидела свои голые плечи... Ей стало ужасно стыдно. „Соня, - прошептала она, - закрой мне плечи, мне стыдно". Соня накрыла ее стареньким, изорванным, но необыкновенно мягким и теплым платком».
Влияние романа Достоевского ощущается и в воспоминаниях Смирновой-Россет. Она пишет: «Когда было холодно, мы надевали большие драдедамовые платки» .
Известно, что ученицы Института благородных девиц воспитывались в аскетических условиях. Вполне возможно, что для их нужд покупались дешевые вещи, в том числе и драдедамовые платки вместо дорогих шалей. Но в воспоминаниях Смирновой-Россет, написанных позднее публикации романа Достоевского, ощущается воздействие литературных произведений. Это и упоминание о цвете «наваринского дыму с пламенем», который, без сомнения, был рожден гоголевской фантазией; это и упоминание о большом драдедамовом платке. Однако нельзя исключать и того обстоятельства, что драдедамовый платок воспитанниц был реальностью русского быта (пока нет других свидетельств этого, кроме воспоминаний Смирновой), а это дает повод предполагать, что драдедамовый платок, который чаще всего в романе упоминается в связи с Соней Мармеладовой, является формой выражения скрытых значений. Он упомянут во всех кульминационных эпизодах романа - первый выход Сони на улицу, смерть Мармеладова, сцена на каторге, куда Соня следует за Раскольниковым. Драдедамовый платок вырастает до трагического символа судьбы Сони.
Полной противоположностью драдедаму являлся кастор - тончайшей выработки сукно самых разных цветов. Его ткали с примесью бобрового или козьего пуха. Кастор делали во многих странах и применяли для производства шляп, перчаток, чулок и одежды, чаще всего мужской. Лучшим шляпным кастором считался марселет, название которого является производным от названия города Марселя во Франции.
В отличие от обычных сукон, кастор имел ворс на изнаночной стороне ткани. Это позволяло хорошо сохранять тепло, поэтому из кастора охотно шили перчатки: «Пианист стоял внизу на площадке, в стареньком пальмерстоне и натягивал зимние касторовые перчатки» (П.Д.Боборыкин. «Пристроился»).
Широкое распространение в России нашел фриз - чаще всего голубоватая ткань со слегка вьющимся ворсом, один из самых дешевых видов сукна. Фриз имел хождение в среде мелкого чиновничества.
«С четырех часов Невский проспект пуст, и вряд ли вы встретите на нем хотя одного чиновника. Какая-нибудь швея из магазина перебежит через Невский проспект с коробкою в руках, какая-нибудь жалкая добыча человеколюбивого повытчика, пущенная по миру во фризовой шинели, какой-нибудь заезжий чудак, которому все часы равны, какая-нибудь длинная высокая англичанка с ридикюлем и книжкою в руках, какой-нибудь артельщик, русский человек в демикотоновом сюртуке с талией на спине, с узенькою бородою, живущий всю жизнь на живую нитку, в котором все шевелится: спина, и руки, и ноги, и голова, когда он учтиво проходит по тротуару, иногда низкий ремесленник; больше никого не встретите вы на Невском проспекте» (Н.В.Гоголь. «Невский проспект»).
Так как тип ткани для форменной одежды строго регламентировался правительственными постановлениями, то не стоит удивляться, что в обиход вошли клички, основанные на качестве материи, из которой сшита мундирная одежда. Некоторые из них приводит в своих записных книжках Островский: «злое сукно» - квартальный надзиратель; «пеньковая гвардия» - будочник и т.д.
Фриз вошел в обиход довольно давно, вероятно еще в XVIII столетии. Поэтому в литературных произведениях первой трети XIX века эта ткань как признак бедности и низшего чина встречается очень часто. В повести Пушкина «Дубровский» во фриз одет заседатель Шабашкин - «маленький человек в картузе и фризовой шинели».
В наше время фриз полностью вышел из употребления, а вот разновидность сукна - ратин - известна и сейчас. С сукном эту ткань связывает наличие ворса на лицевой поверхности. Но, в отличие от настоящего сукна, ратин ткался саржевым переплетением нитей, а не полотняным. Ратин упомянут Пушкиным в повести «Капитанская дочка»:
«- Прикажи уж дочитать.
-. Дочитывай, - сказал Пугачев.
Секретарь продолжал:
-. „Одеяло ситцевое, другое тафтяное на хлопчатой бумаге, четыре рубля. Шуба лисья, крытая алым ратином, 40 рублей"».
Из шерстяного тряпья и отходов прядения - шерстяной пыли, называемой «кноп», - производилось самое дешевое сукно, известное под названием «лодзинское». Внешнее сходство лодзинского сукна с дорогими тканями никого не вводило в заблуждение, так как оно быстро деформировалось, под воздействием влаги уменьшалось в размерах, и всякая претензия на «высший» вкус делала человека смешным.
Интересен рассказ Е.П.Иванова: «В Лодзи всегда было большое производство дешевых тканей, наружный вид которых напоминал дорогие английские. Вырабатывались они из бумаги с незначительной примесью очёсков шерсти и добротного тряпья. Высылали их пошитыми „в костюм на любую мерку", без задатка, почтовой посылкой - всего за одиннадцать рублей восемнадцать копеек с почтовыми расходами. Все бросались на соблазнительную дешевку, получали и пробовали эти костюмы носить. Вначале все шло благополучно, но благополучие это тянулось только до первой сырой погоды или дождя. Материал обладал способностью от влаги садиться, съеживаться, стягиваться едва ли не вполовину.
Выйдет, острили портные, франт летом в Петровский парк погулять, тучка накроет, дождичком спрыснуло, и начнет костюм весь „сползаться", из себя хозяина выжимать. Брюки до колен делаются, рукава - по локоть, плечи и швы уходят, и нет на тебе ничего. Весь человек из костюма вылезет. Другой сядет, от срама, на извозчика, велит верх поднять и - айда домой. Смеху что у нас над такими.
Как анекдот рассказывали, что лодзинские поставщики шили костюмы из этих удивительных материалов особым приемом - „с молотком". Горячим молотком „выбивали" грубую ткань, придавая ей на время фасон» .
Из исторических тканей в XIX веке долгое время сохранялось воспоминание о кармазине - сукне очень высокого качества из лучших сортов шерсти, окрашенной в ярко-красный цвет. Шерсть воспринимает красители иначе, чем другие виды волокон, поэтому характерный оттенок красного цвета, особенно яркий тон, определяли как кармазинный. У С.Т.Аксакова в «Аленьком цветочке» читаем: «Входит он во дворец по лестнице, устланной кармазинным сукном, со перилами позолоченными; вошел в горницу - нет никого; в другую, в третью - нет никого, в пятую, десятую - нет никого, а убранство везде царское, неслыханное и невиданное: золото, серебро, хрустали восточные, кость слоновая и мамонтовая».
Что имеет в виду писатель - цвет или качество ткани - целиком зависит от контекста художественного произведения, от того, к каким предметам относится определение «кармазинный». Кармазин вышел из употребления в начале XVIII века, в литературе XIX столетия встречается, главным образом, в произведениях писателей, обращающихся к исторической тематике. Упоминание об этой ткани можно встретить в исторических повестях А.К.Толстого: «...с ней русый молодец в кармазинном кафтане» - или: «Один из них в кармазинном кафтане с золотыми кистями» («Князь Серебряный»).
Вслед за кармазином следует упомянуть габу - очень плотное сукно, главным образом белого цвета, применявшееся для верхней одежды. Одна из разновидностей габы - шерстяная или хлопчатобумажная ткань габардин, которая из-за своей плотности, а впоследствии и особой пропитки служила для изготовления непромокаемой одежды.
Считают, что все разновидности габы стали известны в Европе через Испанию, которая заимствовала технику изготовления такой ткани и применения изделий из нее у арабов . В ХIХ веке в европейских странах было популярно пальто габан, название и покрой которого испанского происхождения.
Еще в XVIII веке габа ввозилась в Европу с Востока. Вполне вероятно, что габа - то же, что и аба, - плотное белое сукно или плащ без рукавов из него (такое толкование приводит В.Н.Углов) . Название «аба» получило более широкое распространение и встречается в словарных изданиях гораздо чаще, нежели «габа». Технологии производства габы и абы настолько совпадают, что это позволило автору высказать предположение о наличии двух названий для одной и той же ткани.